Ударили по бездорожью: как 87 лет назад на Камчатке прошёл автопробег. Часть вторая

6 октября. Неделю назад ИА KamchatkaMedia начало публиковать историю об автопробеге 1936 года, когда люди на трёх грузовиках-полуторках ГАЗ сумели в условиях полного бездорожья добраться из Петропавловска-Камчатского в Мильково, а потом вернуться назад. Напомним, 8 сентября три полуторки выехали из Петропавловска. Дорога до Елизова уже была, а вот реку Авачу пришлось пересечь на пароме, ведь мост построили гораздо позже. Потом с трудом машины добрались до Начик и оттуда в Малки, где местные жители впервые увидели автомобили. Итак, продолжаем.

В этом материале мы приводим текст цикла статей участника экспедиции, актера областного театра Константина Родионова, который который не только описал всё путешествие, но и сделал множество фотографий, которые сейчас хранятся к Камчатском краевом государственном архиве. 

Идем в Ганалы

С правой стороны тянутся ганальские остряки, исключительные по своей красоте горы. Вершины их, прорезав облака, вонзаются своими остриями в голубой шелк неба.

Дорога идет по низким тундровым местам долины, иногда взбираясь на плоскогорья, на отроги хребта.

Солнце. Стрекочут кузнечики. Иногда к нам серебряной змеей подползает река Быстрая. Встречается много дичи.

Вечером — небольшая деревня Ганалы.

Далеко за деревней встретили нас колхозники, держа в руках приветственные лозунги. Крик сирен. Остановка у клуба. Вокруг машин — группа колхозников, оживленная беседа, приветствия.

В клубе ужин. Патефон, а, в конечном счете, наша молодежь организовала с колхозной молодежью вечер. До 12 часов ночи из здания клуба неслись звуки патефона, балалайки и многоголосного хора всех присутствующих. В веселом гомоне массовый танец сменялся парным танцем. Танцы оживлялись песнями. Дирижерская палочка переходила от командора Анисимова к вице-командору Чайковскому, от Чайковского к комиссару пробега Никольскому Дирижерской палочкой служила стеариновая свечка. Дирижерским пультом — пустой ящик. Гвоздем вечера был веселый, массовый танец с пением частушек — "Дза".

Но усталость берет свое. К 12 часам поужинали супом, приготовленным из застреленного глухаря, и легли спать. Заснули как по команде. Не успели потушить последнюю свечу, как раздался храп, а черев минуту сознание всех растаяло в небытии крепкого сна.

Через ганальскую тундру

Рано утром следующего дня, как и всегда, командор Ансимов будил всех под звуки традиционного марша "Кто с песней по жизни шагает". Как всегда — быстрые сборы, осмотр и заправка машин. Представитель АКОторга Градусов, едущий с нами, на ходу продает колхозникам привезенные товары. Фотографы щелкают затворами аппаратов. Провожает нас всё население Ганал.

Машины с торжественным криком сирен медленно оставляют поселок. На подножках, на кузове, в кабине сидят старые и малые колхозники с гордыми, радостными лицами. Льется песня. Старые камчадалы со слезами на глазах выражают свои восторги и радость от этих чудесных коней. Теперь — говорят — и умирать можно. Вице-командор Чайковский говорит: "не спешите умирать, вы доживете до того, что сами будете сидеть за рулем и управлять машинами, в советской стране это возможно".

Проехав 3-4 километра, колхозники оставляют машины. Группой сфотографировавшись у машины, колонна уходит вперед, оставив в тайге провожающих, машущих нам руками.

Впрочем, нас оставили не все колхозники. Двое из них, вооруженные топорами и лопатами, сопровождают нас почти до самой ганальской тундры, т. е. километров 20 помогая нам в опасных местах проводить машины, раскапывать обрывистые рвы и крутые берега речушек, делая их возможными для прохода машин. Начинается самый большой перегон. 80 километров мы не встретим ни одного селения.

Дорога из Ганал идет через сухую тундру, через косогоры, через долины заросших тальником речушек, бегущих из хребта в реку Быструю, через небольшие плоскогорья, покрытые березняком, тополем, рябиной и кедровником.

Нам кажется, что мы легко прошли этот первый отрезок пути перегона. Мы уже научились быстро искать объезды, своевременно подкладывать бревна под задние колеса в топких местах, хорошо и крепко подвязывать цепи, быстро вытаскивать засевшие машины.

Вот мы поднялись на последний высокий и трудный косогор. Последняя машина не тянет. Срываем дорогу, и с помощью буксира она наверху. Прощаемся с провожавшими нас колхозниками, возвращающимися в Ганалы.

Идем дальше по высокому холму, по краю головокружительного крутого обрыва.

Спуск крут и извилист. Он напоминает собой загадочную картинку. Водитель из-за поворотов и деревьев не видит дальше трех метров.

Проходим небольшой кусок мокрой тундры, пробираясь через корявые тальники, давя кусты колесами и буферами. Перерезает дорогу небольшой топкий ключ. Идем через него по мостику, но мост не рассчитан на тяжелые машины. Первый автомобиль вдавил его концы глубоко в землю, второй заставил его затрещать и под тяжестью третьей машины лопнули его верхние основные продольные бревна, и он вместе с машиною погрузился в грязную топь.

Звенят топоры, хлюпают в болоте лопаты, звенит буфер о петлю буксирного троса. Команда Ансимова — и усилиями двух моторов и дружного коллектива машина выведена на твердое место.

Мы на пороге бескрайней ганальской тундры.

Прекрасный летний день. Тундру, как грандиозный поток, окаймляют хребты.

Тишина. Жжет солнце. Машины идут по вьючной тропе. Цепко держит тундра свою дикость. Злобно бросает машины с кочки на кочку. До отказа сжимаются рессоры, срываются гайки с болтов их стремянок.

Машины медленно идут вперед, давя своей тяжестью девственную грудь тундры. Колеса покрываются, как кровью, соком раздавленной, обильно растущей брусники. Точно в испуге при виде дьявольской машины осыпается с кустов голубица, прячась в рыхлых сплетениях корней. Нудно медленно движутся машины. Порой кажется, что спидометр испорчен и не отсчитывает километров. Каждая новая цифра сменяется в окошечке счетчика через 20–25 минут. Как пилы звенят моторы на 1-й скорости.

Не хочет тундра пускать машины вперед. Временами охватывает глубокой, протоптанной столетиями, тропой пару колес, цепляет кочками за переднюю ось, за подножки, за дифер, заставляя задыхаться мотор. Только сильные руки наших водителей могут вырвать машины из этого капкана. Качаясь, как в гигантской зыбке, колонна к вечеру подходит к берегу реки Быстрой. Здесь ночлег.

Как всегда — палатка, костер, патефон, горячий ужин, чай. Впрочем, нет, не как всегда. Сегодня обычное расписание ночлега дополнило трагикомическое выступление Родионова. Он по профессии артист и сегодня повеселил уставших людей. Ночь. Звездное небо затянулось облаками. Яркие фары машин матовой полосой вырывают из темноты мелкие брызги дождя. Догорает костер, шипя от обжигающихся капель дождя. Уставшие люди ужинают. Нужна вода. Родионов берет кружку и бутылку и идет к реке. Берег обрывист, вода далеко. Он, взявшись за ветку, низко наклоняется и вместе с оборвавшейся веткой летит в холодную быструю реку, скрываясь в ней по шею. Черев минуту сидящие у костра услышали голос Родионова: "Товарищи, я воды не достал, пусть идет кто-либо другой". Все обернулись и в ярком луче фары увидели мокрую с ног до головы фигуру со сбегающими с одежды ручьями и с пустой кружкой и бутылкой в руках.

Утро в тундре встретило нас сырым холодным туманом.

Командир и водители заправляли машины, залечивали мелкие раны, нанесенные тундрой машинам, а все остальные готовили подъезды к Быстрой.

Быстрая перейдена. Вновь машины колыхаются по кочкам.

Короткие остановки у ручья для замены оборвавшейся стремянки передней рессоры. Родионов, Пшеничников и Градусов во время стоянки поймали в ручье руками и лопатами 6 штук больших гольцов, и к обеду была уха из свежей рыбы. К середине дня через кочки и через гати, через тальник, ручьи и овраги колонна дошла до камчатского водораздела.

В Мильково

Камчатский водораздел — одно из интереснейших и живописных мест на нашем пути. С высоты западных холмов мы увидели две реки, бегущие через тундру до распадков восточных хребтов. Одна — Быстрая бежала на юг, другая — Камчатка — на север. Словно два близнеца бежали из одной колыбели в разные стороны. Здесь нас встретили два колхозника, приехавшие из села Пущино для подготовки дороги к пробегу. Вместе с колхозниками расширили длинный спуск с косогора.

Построили первый наш мост и, пройдя по тальнику мокрую тундру, пошли по невысоким холмам. Перед вечером увидели верховье реки Камчатки, мчащейся в сумасшедшем беге с грохотом камней среди высокой аллеи белых тополей и лозины.

Радостно забились сердца участников пробега, услышав бравурную песню реки. Колонна вступила в долину Камчатки.

Шли до поздней ночи. При свете фар машины упорно двигались вперед и с помощью людей преодолевали бугор за бугром, овраг за оврагом, болото за болотом и только среди ночи колонна расположилась на ночлег у реки Клюквенной в двух километрах не доходя деревни Пущино (скорее всего имелась ввиду река Каштан, река Клюквенная расположена в 45 км от Пущино — прим. редакции)

Прежде чем переправиться через реку Клюквенную, пришлось метров на сто прорубить чащу тайги.

Весь день в калейдоскопическом разнообразии сменялись косогоры, пади, бугры, ручьи, прорезающие тундру, долины речушек с гигантскими тополями. Как в сказке прошли мы через долину уходящих рек. Казалось, что услышав рев моторов, вода в испуге оставила свое русло и спряталась где-то в густых зарослях тальника и шеломайника.

В обычном напряжении прошел день. Поздно вечером далеко впереди фары нащупали бегущих ребят. Эго первые представители жителей села Шаромы, спешивших скорее встретить чудесный табун стальных коней. 14 сентября природа дала нам генеральный бой: утро встретило нас дождем. Под дождем пошли в девственную тайгу обходить болотистую тундру. Ведет нас опытный таежник — председатель Верхнекамчатского сельсовета тов. Зимин. На первых километрах одевали цепи, но и в цепях при малейшем подъеме колеса разрывают мокрую корку, глубоко зарываясь в землю. Час за часом, километр за километром, под дождем и градом, применяя все имеющиеся в нашем распоряжении технические и мышечные возможности, мы вгрызаемся в тайгу.

Теряем ориентацию. Зимин, Бобряков, Дорохов и Киселев идут в разведку. Никаких ориентиров кроме широких медвежьих троп и свежих следов на песке. Наконец, находим охотничью тропу. Идем дальше. Промокшие до костей, греемся работой, движениями.

Временами трудовое напряжение разряжается каким-нибудь веселым аттракционом, как например, сложное сальто фотографа Пшеничникова с кузова машины под откос, с дальнейшими кульбитами на десятки метров по заросшей тайге. Вместе с нашим спутником Бобряковым добродушно хохотали, когда тайга, уцепив веткой за капюшон плаща, тащила его с машины.

Падало настроение у всех, когда все три машины засели в разных местах Медвежьей подушки. Глубоко засосало болото тяжелые машины. Командование напряженно думало, что делать? Неоднократные попытки вытащить машины не давали результатов. У некоторых опустились руки от усталости, но стоило одному из участников при падении выбрызнуть своим телом всю воду из ручья, как веселый хохот зарядил энергией и силой всех уставших и машины одна за другой были выведены на косогор. Ночевали прямо в тайге.

Следующее утро улыбалось нам солнцем. Крепче, быстрей стали строиться мосты в теплом дыхании сырой тайги.

Радостней забились сердца, веселей загудели моторы, когда мы в средине дня выбрались на твердую просеку. Кто-то шутил, сидя на машине: "Давно не катался на машине, тем более по хорошей дороге", а эта "хорошая" дорога была вьючной тропой.

Вечером все население Верхне-Камчатска наблюдало великолепную картину. Одна за другой машины переправлялись на сплоченных батах через Камчатку, развернувшуюся здесь в солидную реку.

16 сентября. Утро. Сноп розовых лучей вырывается из-за восточного хребта, окрашивая облака и небо в радостные краски. Задорно смотрят чисто выбритые лица участников пробега. Идем в последний перегон — Верхне-Камчатск — Мильково. Предстоит тяжелая переправа через чертовски быструю реку Андриановку.

С большим трудом переправилась вброд первая машина, затем вторая. Озверели дикие волны, яростно набросились на третью машину, сбили ее и, шипя клубами пара, заглушили мотор. Замолк пульс машины, волны со свистом в яростной пене лизали авто и неслись с победной песней; встретив на своем пути бат с людьми из пробега, перевернули его вверх дном, выбросив из него людей.

Машину на буксире вытащили на берег. Люди, перевернувшиеся на бату, отделались только потерей фуражек и благополучно высушились у костра.

Празднично нарядилось Мильково: алые полотна флагов и лозунгов полоскались под ярким солнцем на трибуне, на здании райисполкома и нарядной арке. С радостными лицами, с цветами, старики и молодежь вышли далеко за поселок, устремив свои взгляды вдаль. Вот слышится гул моторов, сливаясь с усиленным биением сердец. Проходят машины мимо ликующего населения, отбивая моторами ритм победного марша, пронесенного под солнцем и ночью, сквозь дожди и туманы, через хребты и долины Камчатки, от областного центра Петропавловска, до хлебной житницы Камчатки. Торжественным митингом с криками "ура", слившимися с ревом трех сирен, закончился последний аккорд первой части этого марша.

Первый и самый тяжелый этап пути взят. Позади осталось 350 километров. Впервые в истории камчатской земли автомобили пересекли дикую тайгу и тундру, перейдя от берегов Тихого океана в долину полуострова.

В обратный путь

Три дня нашего пребывания в Мильково пролетели очень быстро. Участники пробега побывали на опытной сельскохозяйственной станции, в учреждениях района, в колхозных домах. Отдохнули. Провели тщательный осмотр машин.

19-го сентября, тепло провожаемые руководителями района, сопровождающими нас почти до Верхне-Камчатска, трогаемся в обратный путь. Прошедшими дождями дорогу здорово размыло. Идти тяжело, но обратный путь все же несомненно легче, чем первый. Знакома дорога, объезды, тропы, тундры. Да и само население кое-где подправило трудные проезды.

Пройдена второй раз долина уходящих рек. На этот раз воды вернулись в свои русла. Легче проходим бугры и овраги, т. к. на первом переходе мы значительно приспособили бездорожье к машинам. Проходим долины столетних тополей, точно сказочные парки.

На северных склонах сопок наброшены снежные кружевные накидки, головы покрыты большими чадрами пушистых облаков.

В Камчатском водоразделе издалека блеснула снежной белизной Корякская сопка. У Ганальской тундры ночевка. Здесь природа решила показать пробегу все свои прелести. С вечера шел дождь. Утром глаза резал яркий свет — выпал снег, покрыв тундру десятисантиметровым снежным покровом. Пуржило. Тундра проводила нас до хребтов эскортом из большого снегопада. Никто из наших товарищей не сказал, что эта торжественная парадность была приятна.

Во второй половине дня на косогоре нас встретило теплое солнце.

Пройдены Ганалы. По знакомой дороге катимся ночью. Уставшего водителя первой машины сменяет за рулем командор. В 12 часов ночи входим в Малки. Фары осветили слова лозунга: "Пламенный привет коллективу пробега, победившему бездорожье".

Купание морозным утром в горячих ключах. Нарзан. Сердечные проводы. Крик сирен. Косогоры, долины, береза, рябина, шеломайник, ручьи, переезд черев Плотникова, база совхоза. Рабочие поздравляют с победой, приветливо машут руками.

Трогательно встречают у Начик председатель сельсовета Янболин и начальник отделения связи. После короткой остановки выходим дальше и по подправленной дороге легко проходим болотистую тундру под Начиками.

В ночной темноте быстро пробежали мимо нас огоньки селения Коряки, затем Елизово. Тихо прошелестели во тьме под паромом воды Авачи. Шуршит под колесами гравий шоссе.

Полночь. Заснул на кузове уставший комиссар. Нервно вздрагивают, напрягаются мышцы лица, кажется снится ему: "Среди цветущей долины по прекрасному шоссе он мчится в машине. По сторонам на обширных полях в низком поклоне от тяжелых колосьев склоняется пшеница, задорно торчат длинные усы ячменя, звонко стрекочут в овсе кузнечики. Поля сменяются пышными садами. Равнодушно смотрят на машину стада коров, пасущиеся на лугах. Вот за большими тополями промелькнули вдали от дороги солнечные постройки курорта. Вот у долины ручья слышится веселый крик пионерского лагеря. Бегут мимо шоссе дома отдыха, огороды, большой колхозный поселок. Из долины, от хребтов доносится мощное дыхание компрессоров металлургического завода. С обеих сторон сжало шоссе сияющий город".

Машина набирает быстроту. Кроме мелькающего электричества, глаз не успевает замечать движущуюся панораму.

Ветер свистит в ушах, захватывает дыхание. Толчок прервал сон. Это был сон, но это будет явью и большой шаг к этому сделан пробегом. Мильково будет связано с Петропавловском. Если колонна шла в Мильково 8 суток, то обратный путь пройден во вдвое сокращенный срок, а следующие машины займут на этот переход еще меньше времени. Вот огни Петропавловска.

* * *

В газетной заметке "Закончился автопробег Петропавловск — Мильково — Петропавловск" тот же Константин Родионов подвел следующие итоги: "24 сентября возвратилась автоколонна, совершавшая автопробег общим протяжением в 700 километров. Путь от Петропавловска до Мильково до сих пор считался непроходимым даже для гужевого транспорта, и обычно покрывался только на верховых лошадях. Тундры, крутые подъемы, тайга, многочисленные реки — казались непреодолимым препятствием для автомобилей, направившихся по этому пути. Однако, благодаря исключительной настойчивости и упорству участников пробега, этот маршрут пройден впервые в истории Камчатки. Участники пробега по существу в ряде мест открывали новые дороги и приспособляли существующие тропы к проезду на автомобилях. Строились переправы, делались подходы в крутых местах, подрывались косогоры и т. д. К тому же погода далеко не благоприятствовала пробегу. В течение нескольких дней колонну сопровождал проливной дождь. На обратном пути в Ганальской тундре колонну застали снег и пурга. Автомобили двигались преимущественно днем. Ночью и в сумерках из-за крутизны перевалов, по неосвещенным местам переход был небезопасным, и колонна обычно останавливалась на привал. Весь переход в общей сложности занял около 105 ходовых часов, из них на первую половину пути до Мильково ушло 65 ходовых часов".

Смотрите полную версию на сайте >>>