Марина Терентьева: Как нам не быть особенными, когда у нас такая природа?

В каком районе вы сейчас живёте и почему?

— Я сейчас живу на Горизонте, это квартира моей свекрови. Мы туда переехали жить очень давно, тридцать с лишним лет тому назад. Мне там комфортно, у меня трое детей там выросло. Рядом школа, сквер сделали, магазин, рынок. И у меня получилась очень тёплая квартира, потому что окна выходят на разные стороны: полдня два окна с одной стороны заполняются солнцем, а следующую половину дня другие два окна. И у меня такой дом — проходной двор, можно сказать, почему-то мои дети как-то так воспитаны были, что к нам всё время гости приходили. И у меня постоянно в доме люди!

Любимый ресторан, кафе? 

— По кафе я хожу крайне редко. Мне трудно сказать. Вот недавно у нас был день рождения театра, и там не первый раз мы юбилей проводим — ресторан "Петровский". Нам там было комфортно, удобно, нас очень вкусно накормили, и там как раз такое количество места и столов, что нам было не тесно и в то же время не развалилась наша компания. Мы могли и потанцевать, и пообщаться. Нам понравилось.

Без какого камчатского блюда/продукта трудно представить свою жизнь?

— Без красной икры. Я очень люблю икру! Вот если у меня есть красная икра, я, как Винни-Пух с мёдом: Если она есть, то её сразу нет! Это какой-то ужас! Вот это "оставлю на праздники!" — вообще не моя тема. Раньше этой икры было сколько хочешь, пока папа был жив, сейчас икрой может угостить меня зять, и даже если через неделю Новый год, я съем, не смогу ждать неделю.

Какие камчатские блюда вы можете приготовить?

— Котлеты рыбные, причём, у меня дети жареную рыбу и вообще приготовленную рыбу, уху не очень любят, но рыбные котлеты едят с удовольствием. Это всякие секреты, которыми поделились отец и мама.

Можете поделиться секретом?

— Почти жидкий фарш, чуть ли не стекает с руки, тогда они получаются очень мягкие, нежные. Я прямо есть захотела!

Икру пятиминутку умеете готовить?

— Да, это я умею. Я даже как-то на Галыгинском озере застряла с иностранными туристами — меня взяли помощницей поварихи друзья, и был закрыт облаками перевал, и никак за нами вертолёт не мог прилететь. И вот мы там питались рыбой, а поскольку туристов как-то надо было развлекать, я их учила грохотать икру руками. Они нашли это дело таким эротичным!

То есть в лесу вы не пропадёте?

— В лесу я очень много времени провела в детстве. Отец охотник-рыбак, любитель лазить по Камчатке, постоянно брал нас с Зоей, сестрой моей младшей, с собой в лес. Каждые выходные в шалаше, в палатке, сначала на "Урале" в коляске вдвоём, мама сзади, потом появился "Запорожец", и так далее, пока позже он не пересел на "Лэнд-Крузер".

Люди на Камчатке правда особенные?

— Как нам не быть особенными, когда у нас такая природа? Ну как? Конечно, быт, жизнь заедает, и ты бежишь, не видишь этого, но иногда вспыхивают такие картинки перед глазами, что не увидеть невозможно! Ты не можешь не восхищаться красотой окружающего тебя мира, это воспитывает душу, это делает тебя немножко другим человеком, в отличие даже от москвичей. Ничего не хочу сказать о них плохого, но у них другое: у них кусочек неба, который видят они среди многоэтажек, подземки, улицы, переходы. Да, у них, наверное, архитектура есть красивая, ещё что-то, но у нас другое, у нас эта дикость, первозданность природы, она напоминает об исходных каких-то вещах: "Для чего человек? Откуда ты здесь? Зачем ты здесь?". Когда рядом возникают эти картины: это безумное небо, эти вулканы, эти сопки, эти странные берёзы, которые иногда загибаются в такие витиеватые интересные формы… Вот сегодня гуляла с собакой и увидела ну такое дерево! У него дупла в виде сердец! Почему? Как так получилось? Видишь дерево, которое так изогнулось, что думаешь: "Господи, на него надо обязательно попробовать лечь, оно просто манит лечь в него, как в кресло-качалку. Невозможно быть тут не особенным человеком!

Кем из камчатцев вы восхищаетесь?

— Я восхищаюсь своим отцом. Это для меня мужчина номер один, сыгравший очень большую роль в том, какая я, в том, что я вообще есть, что я жива, а не умерла в детстве от тяжелейшей хронической пневмонии. Он был грандиозный человек для меня: обожал Камчатку, понимал её, понимал животных. Был охотником и рыбаком. Я не люблю охоту, но то, как делал это мой отец, было достойно такого уважения. Если он убивал животное, в ход шло всё: не выбрасывалось ни одно пёрышко, если это была птица, не пропадал ни один коготь или клык, если это был медведь, не говоря уже обо всех его внутренностях и лапах, и шкурах, не пропадала ни одна косточка. Убивал он только по необходимости. Он был геолог, они были в геологоразведочных экспедициях сопровождающими, и иногда просто для того, чтобы выжить, надо было кого-то убить, его же сварить и это съесть. Либо он добывал мясо, привозил домой, разделанное, привозил шкуры, из которых мама шила опушки на капюшоны, на шапки, варежки. Из нерпы нам делали ремешки на сапоги, валенки украшали. Плюс ко всему папа был мастер на все руки. Я помню, что у него была такая "тёщина комната", туда очень хотелось заглянуть, но было очень страшно и манило безумно, потому что там пахло потом, шкурами, порохом. Там стояла огромная бутыль с брусникой, засыпанной сахаром, залитой водой — это был самый вкусный напиток в мире! Фотографии он там делал, стояли лампы, реактивы...

С каким цветом у вас ассоциируется Камчатка?

— Белый: белые вулканы, даже летом. Наши облака — белые. Белая пена на океане, когда особенно вечером или ночью гуляешь по океану: чёрная вода, белая пена, где-то белая луна и белый вулкан вдалеке.

Если не Камчатка, то...

— Наверное, это была бы Черногория. Там тёплое море. И, говорят, очень чистое!