KamchatkaMedia, 27 ноября. "Комедия, три женских роли, шесть мужских, четыре акта, пейзаж (вид на озеро); много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви". Сухое перечисление без лишних эпитетов. Это не заметки о спектакле. Так говорил сам Чехов о своей "Чайке" в письме Суворину. В постановке Камчатского театра драмы и комедии классическое видение автора никуда не делось. Оно здесь, с нами, в классическом антураже постановки 1898 года.
Можно было бы решить, что авторы ошибочно упомянули слово авангард в программке спектакля "Чайка" (16+), если бы не говорящие детали на самой сцене с самого начала постановки. Режиссер переплетает классику чеховского слова с атрибутами современности, добавляя в повествование понятный зрителю горький юмор.
Классический антураж здесь призван не только чтобы показать: "Авторы знают и помнят историю постановок". Он и символ юношеской наивности, веры в лучшее главных персонажей. А, значит, и долгой жизни для него ждать не приходится. Ведь герои Чехова не персонажи детских сказок — их неизбежно ждет перерождение. Местами жесткое, но такое привычное для русской классики.
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Сам режиссер Георгий Сурков признается: до начала работы над "Чайкой" он видел в произведениях Чехова только скуку, навевающую сон. Отсюда и цель: показать, что Чехов это не только про длинные диалоги, страдания и действия за кадром. Его можно и нужно видеть иначе.
До постановки этого спектакля я жил в странном стереотипе о том, что Чехов — это скучно. И мне в школе было скучно читать Чехова. Это унылая драматургия, в которой ничего не происходит, герои страдают, ноют, но ничего с этим не делают. Но после погружения в тему, понял ,что хочу показать жестокость чеховского мира, как я ее понимаю. Вообще. Не только Чайки. Теперь, когда я уже не Треплев, а Тригорин, я ощущаю его так,
— делится мыслями режиссер-постановщик спектакля.
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Удалась ли задумка автора, каждому из зрителей ответит сама постановка. Победило ли добро? Вряд ли здесь можно говорить о Happy End`е. Впрочем, как и о стопроцентной горечи финала. Ведь в "Чайке" нет хороших или плохих. Есть жестокий, вспыльчивый и агрессивный мир. Есть местами до ужаса злой юмор. И есть персонажи со своими характерами, судьба каждого из которых не просто "сюжет для небольшого рассказа", как говорят они о своих жизнях, а часть богатства русской литературы.
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Главный герой Константин Треплев знаком каждому, кто когда-нибудь пытался "искать новые формы" там, где десятилетиями создавались привычные традиции. Как всех новаторов, его не понимают окружающие. Не понимает даже родная мать, популярность которой — плод традиционного уклада в театральной сфере. Актер Владимир Заварзин, играющий Константина Гавриловича, как и его персонаж уверен — старые авторитеты нужно отвергать. Только тогда можно создать что-то новое.
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Мой герой — молодой, начинающий, амбициозный художник. Он только пробует. Очень честно относится к своему делу, и у него не сразу все получается. От этого — недовольство собой. Я бы сказал, что это — вечный тип. Человек, который начинает и тем более делает что-то по-своему, его не принимает окружение в свой круг и не принимает его творчество,
— рассказывает о своем герое Владимир.
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Еще одна главная героиня — Нина Заречная. Легкая, наивная, краснеющая от одного взгляда мужчины в начале пьесы и глубоко чувствующая Чайку девушка, в процессе перерождается в обманутую женщину, грубо лишённую любви и всякой веры в лучший исход. В финале пьесы понятно: той, для кого Владимир написал пьесу, здесь больше нет. С ней умерла и надежда на лучшее. Исполнительница роли Нины Эльвира Рагимова признаётся: после работы над этим персонажем из списка желанных ролей выбыла не только Нина Заречная, но и Джульетта. Всё дело в юношеской наивности девушек, которую невозможно сыграть. Ее на сцене важно именно прожить.
Чтобы набраться этой наивности, мало просто ходить на репетиции. Я каждый день наблюдаю за молодежью 18-19 лет. В автобусах, на улицах, в кафе. В процессе понемногу возвращаюсь в тот самый возраст, в котором все мы были. Вспоминаю, как они мыслят, как они чувствуют. Очень наивно, открыто и ещё умеют мечтать,
— делится профессиональными секретами Эльвира.
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Еще один актер здесь — сама сцена. Наполненная деталями в начале и пустая с мертвой птицей в центре зала в последнем действии. Интересно, что по задумке режиссера, у сцены здесь тоже есть слова. Каждая из фраз, вложенных в антураж спектакля — та самая надоедливая мысль, которую каждый из нас хоть раз крутил в голове против своей воли. Декорации здесь не просто фон. Это поток мыслей в голове главного героя. От богатства форм и деталей до болезненной пустоты.
Сцена из спектакля Чайка. Фото: Ирина Васильева, ИА KamchatkaMedia
Резюме
Ценители русской классики наверняка знают, что случится в финале. Да и сами авторы постановки из концовки тайны не делают. Все понимают: после всего пережитого главным героем, у него не осталось шансов продолжить жить, творить и любить в агрессивном мире "Чайки". А существовать в предложенных обстоятельствах было бы выше его творческих сил.
Но что оставляет пьеса зрителю? Если после того, как смолкли последние хлопки аплодисментов, не бежать из зала, можно ощутить немую волну молчаливой пустоты, оставшуюся внутри вместе с последними сказанными со сцены словами. И летящий за ней рой вопросов, аллегорий и ощущений, ответив на которые, зритель вряд ли останется прежним.
Постановка осуществлена при финансовой поддержке министерства культуры Российской Федерации.
