Дотронуться до "Короля Лира"

Обидный факт: спектакль "Король Лир" на Камчатке посмотрели единицы. В рамках фестиваля "Горизонт" его привез на полуостров театр "Грань" из небольшого города Новокуйбышевск Самарской области.

Билеты благодаря сарафанному радио, расхватали очень быстро. И мест было мало — для этого спектакля важно, чтобы актеры были от зала на расстоянии вытянутой руки. Поэтому несколько зрительских рядов разместили прямо на сцене Камчатского театра драмы и комедии. А во время антрактов — их было два — просили "по сцене спектакля не ходить".

Чем же примечательна именно эта постановка старой как мир пьесы Уильяма нашего Шекспира?

В начале на сцене стоят шесть стульев. Спинку каждого венчает грифельная дощечка. Выходят актеры и первым делом вписывают туда имена своих персонажей (спойлер — когда по ходу пьесы кто-то умирает, его имя стирается). Эти стулья — все декорации спектакля. Больше на сцене, кроме актеров и стульев, ничего не будет. Но неведомым образом пространство сжимается до тюремной камеры, раздвигается до лесного пейзажа во время бури, становится тронным залом или утёсом на краю моря.

Начало спектакля "Король Лир". Фото: Ирина Бахутова

Единственный, кто не пишет своё имя — это сам король Лир. В первые минуты постановки мы видим, как из-за спинок тронов появляются его руки, как он вырастает над дочерями огромный, всесильный, непогрешимый, с огромным  воротником — символом власти, который он разделит между змеюками Реганой и Генерильей… И видим его в конце, оплакивающего смерть единственного любившего его человека, его Корделии. 

Как описать спектакль тем, кто его не смотрел? Как рассказать о постановке тем, кто его видел? У каждого свои впечатления. Вот несколько версий.

"Лир — кукловод в театре собственной души, идущий по тропе просветления, а все персонажи — это свойства его плохого характера, дурных манер, которые умирают, когда он от них освобождается. И в результате остаётся только он и его любовь". 

"Весь спектакль — это шахматная партия, разыгранная перед нами: когда пешка пробивается в дамки, на доске гибнут герои, все ходят по своим траекториям, а записи имён словно шахматная нотация". 

"Маленький добрый Шут — это и есть душа самого Лира, его глубоко спрятанная доброта, искренность и нежность". 

""Король Лир" — сложный танец людей и стульев, тронов и должностей, с неудобными статуарными позами, в котором только один персонаж — Корделия — живая и естественная, не застывшая в холодности, настоящая". 

"Эти стулья, они же престолы, они же надгробия напоминают столбы Стоунхенджа, культового сооружения, призванного когда-нибудь оживить королей, а перед нами и есть ожившие короли…" 

"Монохромная, длинная постановка — три часа! — с необычными костюмами, мгновенными актерскими преображениями, полная звуков и тишины, света и воздуха, тьмы и клаустрофобии…"

"Спектакль о злобе, жестокости, хитрости и коварстве, упакованный в теплую шерсть, здесь жёсткое противопоставляется мягкому, а свет тьме…"

На встрече со зрителями. Фото: ИА KamchatkaMedia

Как же видит спектакль сам режиссер, что считает в нём главным?

Режиссёр Денис Бокурадзе: Этот спектакль не о власти как таковой, а о семье, о человеке, который совершил поступок, а потом раскаялся. И о том, что в конце жизни Лир прошёл через все чувства, которые никогда не испытывал: боль, страдания, переживания, ведь до этого всё всегда делалось по его воле. Он не смог это перенести, и ушел от разрыва сердца. Но ушёл счастливым. Это история об очеловечивании государственного лидера. 

Этим и интересна сама пьеса и перевод Пастернака. Для меня очень важны культура слова и подача, ценности, которые заложены в переводе. Это хорошее звучание и потрясающий автор. 

В этом спектакле всё натуральное — металл, дерево, шерсть, он натуральный по чувствам, по эмоциям, по настроению. 

Корделия и Лир, фрагмент спектакля "Король Лир". Фото: ИА KamchatkaMedia

Да, костюмы заслуживают отдельного слова: коричневая и белая натуральная шерсть, лёгкая стилизация под средневековье, в таких могли бы играть и на сцене "Глобуса". Оказалось, что это не войлок, а нечто другое — идея зародилась во время подготовки к другой постановке.  

Денис Бокурадзе: В спектакле "Таня-Таня" у главного героя должен быть кардиган до колен, рукава завёрнуты, из хорошей шерсти, тёплый, уютный. Связали, герой примерил, кардиган огромный. Отрезать нельзя — ручная вязка. Решили постирать на 40−50 градусах. Сел, но не сильно. Я говорю, слушайте, ну что такое, давайте 90 градусов. В спектакле есть озорная девочка, из этого кардигана в итоге получилась для неё офигенная жилетка, рукавчики мы отрезали.

И когда стали делать следующий спектакль "Король Лир", я понял, что я хочу, чтобы все костюмы у меня были такие, из вываренной шерсти. И мы купили КАМАЗ коричневой пряжи и мотков 1400 белой. Дали объявление, нашли 50 человек и посадили их за вязание. Платочная вязка, 200 петель, два на полтора метра, разбуди, скажу. Мы испортили две стиральных машинки, потому что всё забивалось шерстью, варилось, шло комками на полотне. И дальше из того, что получилось, кроили костюмы, делали стены. В результате, костюмы получили "Золотую маску" в 2018 году. 

Денис Бокурадзе на творческой встрече. Фото: ИА KamchatkaMedia

"Королю Лиру" уже 9 лет. Это реинкарнация спектакля — лишь два актера из семи играют в нём с самого начала. Постановка с успехом шла в театре с декабря 2016-го, а через два года актёр, исполнявший роль Лира, решил найти себя в Москве. 

Денис Бокурадзе: Не имея Гамлета, ты не можешь ставить "Гамлета", так что, не имея короля Лира, мы вынуждены были закрыть спектакль. И вот осенью прошлого года нам позвонили из Театра наций (организатор фестиваля "Горизонт" — прим. редакции): "Мы бы хотели вашего "Короля Лира" привезти на Камчатку".

Я хотел восстановить спектакль, но не было такого толчка. А тут сразу стечение обстоятельств. Во-первых, предложили участвовать в фестивале. Во-вторых, в труппе театра появились изумительные актеры, с которыми можно это сделать. 

Такие как наш Лир, Денис Евневич, который пришёл к нам из Самарского академического театра драмы, и который, кстати, прямо перед самой поездкой получил звание "Заслуженный артист Самарской области". Максим Цыганков, приехавший из города Каменск-Уральск, изумительно подходит на роль Глостера. Два актера, Кирилл Стерликов и Юля Бокурадзе ещё из первой версии спектакля (первая играет роли Реганы и шута, второй — четыре роли, главная из которых роль Эдгара, прим. редакции). Вера Федотова, Корделия, моя выпускница в институте культуры. И Евгения Аржаева, которая сейчас работает Гонерилью, она тоже из Самарского академического театра драмы, но уже давно к нам перешла и уже во многих спектаклях участвует. 

И я понял: этим составом мы можем рвануть. Тем более, что нельзя пропустить возможность приехать на Камчатку, посмотреть на вашу красоту. Поэтому мы порепетировали, и 29 апреля у нас была вторая премьера. 

Седьмой актер, которого забыл упомянуть Денис Бокурадзе, — это Арсений Шакиров, пришедший в театр-студию "Грань" в 2019 году после окончания Самарского института культуры. Ему доверили одну из самых змеиных ролей — Эдмонда, побочного сына Глостера. Кроме того, он ещё и граф Кент. Заметим, лишь два актера выходят на сцену только в одной роли. Остальные работают сразу несколько, преображаясь за сценой буквально за секунды.

Кирилл Стерликов. Фото: ИА KamchatkaMedia

Кирилл Стерликов: В начале мне сложно передавались переключения с Эдгара на герцога Корнуэльского, потому что это два абсолютно разных человека. Денис Сергеевич мне подсказал одну интересную мысль: в каждом из нас есть вся палитра эмоций. У меня такая палитра, у персонажа совершенно другая. Нужно достать каждую эмоцию, понять рисунок того или иного героя. А дальше дело актерской техники, чтобы по щелчку становиться другим: чувствовать, мыслить, действовать. 

Шут, фрагмент спектакля "Король Лир". Фото: ИА KamchatkaMedia

Юлия Бокурадзе: Невозможно выбрать, что для меня интереснее — Регана или Шут. Шут родился благодаря Регане, я уговорила Дениса Сергеевича дать мне эту работу. У него были другие идеи: он хотел, чтобы Лир перевоплощался в Шута и обратно. У меня же было невозможное желание сыграть этого персонажа, потому что среди этих мраморных, холодных, красивых лиц вдруг страшный, юродивый такой человечек, но безумно красивый внутри, который излучает свет. И вдруг через две недели Денис Сергеевич говорит: "Ладно, давай, я решил, будешь играть". Я подхожу к гримерному столу и перевязываю бечёвкое лицо. Выхожу на сцену, показываю коротенький этюд и по глазам своих коллег понимаю, что это туда. Так родился Шут.  Это мой особенный ребёнок.  Я его очень люблю.

Конечно, не просто так вышла и вдруг всё сыграла. Это было очень сложное переключение. Настолько сложное, что бывало в спектакле проседал один персонаж или другой. Но мы много работали, и я выровняла этих двух персонажей, чтобы они были оба достойные и полноценные, чтобы спектакль не страдал. Шут — это особая роль.

Юлия и Денис Бокурадзе. Фото: Ирина Бахутова

Денис Бокурадзе: У нас труппа небольшая, и поэтому есть много спектаклей, где актеры играют по нескольку ролей. Это и "Корабль дураков", средневековые французские фарсы, это и "Театр мудрого Дурачины", интермедия Сервантеса. То есть ряд спектаклей, где один человек представляет от двух до шести ролей. Это хороший тренаж для актёра, который даёт возможность быть в форме.

Как и его персонаж, Денис Евневич отец троих детей, правда, не троих дочерей, а двух девочек и мальчика. И тема семьи для него самого очень важна.

Денис Евневич. Фото: ИА KamchatkaMedia

Денис Евневич: Меня эта пьеса научила, к чему может привести нечаянно брошенное слово, которое может обидеть близкого человека, ведь ничего дороже семьи в жизни нашей нет. И как можно в момент все разрушить, обидев, не поняв. Очень важно слышать друг друга в семье, знать, понимать и любить. Искренне любить. Если иначе, это может привести к трагедии.

Такой формат — сцена на сцене и тут же зрители — для жителей полуострова не очень привычен. Но надо понять, что "Грань" — это, по сути, камерный театр, который в ожидании своего здания ютится в крыле Дома культуры Новокуйбышевска, где помещения небольшие, а потолки не очень высокие. Так что декорации на сцене Камчатского театра до сантиметра повторяют размеры комнаты, в которой привыкли играть актеры. Зато такая близость к зрителям позволяет, как говорят сами участники спектакля, "играть даже ресницами".

В камчатском театре драмы и комедии. Фото: ИА KamchatkaMedia

Денис Евневич: Раньше я работал на большой сцене, а потом стал сотрудничать с театром "Грань" в спектакле "Мария Стюарт". Начинается он с того, что мы выходим и садимся прямо перед зрителями. И вот премьера, я выхожу, сажусь, и вы не представляете мой шок. Я так растерялся, что не знал, куда девать глаза, потому что ты чувствуешь даже запах людей, которые сидят и смотрят на тебя. Со временем привыкаешь в этой системе координат существовать. Находишь в нём воздух, находишь объем, искусство в чистом виде.

Денис Бокурадзе: Мне тоже всё время говорят, приезжайте, сыграйте на большой сцене, у нас так много зрителей, и сразу всех посадим. Я говорю, представьте, что у вас есть тарелка прекрасного супа. Кстати, вчера меня Денис затащил в ваш ресторан, там были такие потрясающие щи из морепродуктов! Ну, так вот, а накормить этой тарелкой нужно не одного человека, а 170. Мы не сварим суп по-другому. Мы просто добавим туда 50 литров воды, и каждый, кто попробует скажет: "Что ты врёшь, в этом совсем нет вкуса!" Понимаете, каждому блюду, каждому спектаклю свое пространство. Начнем играть на площади и потеряем всё, что в этом спектакле найдено. И вы сами будете удивляться, а куда, что делось? Ведь я смотрел, а все ушло. Останутся мизансцены, эмоции, но глаз актеров вы не будете видеть.

Сцена из спектакля "Король Лир". Фото: Ирина Бахутова

Интересную вещь подметили зрители — среди шекспировских строк в постановке вдруг прозвучал Бродский. Те самые слова, которые он говорил американским студентам: "Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы. Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок и т. д. В момент, когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить". Оказывается, это маленькая пасхалка, традиционная для театра. 

Денис Евневич: Денис Сергеевич любит вставлять цитаты. Именно эта звучит ещё в прологе спектакля "Дракон", там ещё есть цитаты из "Чайки", и наши постоянные зрители такие тонкие вещи улавливают, когда какая-то реплика вдруг из другого спектакля прозвучала. И эти связи, как паутина, весь репертуар оплетают, очень интересно.

Денис Бокурадзе: Спасибо, что вы услышали, разгадали этот секретик. Очень органично вписывается, хороший отрывок прекрасного автора. Юлия Бокурадзе, например, в ряде наших спектаклей произносит чеховское "Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии"… Только меняется характер, настроение, отношение, и мы видим, как один и тот же текст может нести совсем разную смысловую нагрузку, абсолютно разную. Переходя во времени и между разными произведениями, он меняется, но уже принадлежит актрисе, и она с ним работает. Тоже интересная штука.

Сцена из спектакля "Король Лир". Фото: Ирина Бахутова

Понятно, что фотографии не передадут пластику актеров. На это, конечно, стоило посмотреть: Гонерилья и Регана, каждая вышагивающая наособицу, каждая, застывающая в своей вычурной горделивой позе, общающиеся друг с другом, как две королевские кобры; Эдмонд змеино перетекающий, ложно откровенный; Лир, чей рисунок движений и поз постоянно менялся — от властителя до сломленного старика.

Денис Бокурадзе: Для меня выразительность драматического артиста — это его тело и голос.  Очень часто в драматических театрах артист работает только голосом, тело его статичное, деревянное: пришёл, сел, поговорил, пострадал, посидел, походил, посидел, походил, ушёл. И такое однообразие переходит из спектакля в спектакль.

Поэтому хореограф кропотливо работал с актёрами, провоцируя их на то, чтобы они доставали из себя жесты разными тренингами. Рождал, подсказывал, вел. Интересно, когда артисты в разных спектаклях совершенно по-разному владеют телом. Если была бы у вас возможность посмотреть хотя бы два, три, четыре спектакля разных, вы бы увидели, как эти же самые актеры совершенно по-другому работают с телом. И это, конечно же, очень большая работа самих актёров и большая работа хореографа. В первой версии спектакля с актерами работала Анастасия Шаброва, а сейчас — Павел Самохвалов.

У нас есть композитор Арсений Плаксин, с которым я сделал все свои спектакли. Это бывший мой студент, мы с ним всё обсуждаем, обговариваем, я даю настроение, что мне нужно получить, какие эмоции. Ведь музыка должна дополнять, помогать, развивать то, что есть, и она должна также воздействовать, как и свет.

Сразу после спектакля "Король Лир". Фото: Ирина Бахутова

Художник по свету у нас Евгений Гансбург, он известен по всему миру. И мы настолько преданы друг другу, что даже если он где-то в Америке что-то ставит, я ему говорю: "Жень, ты мне нужен, мы делаем то-то и то-то". Он всё бросает и приезжает, потому что знает, что я ни с кем другим работать не буду. И для меня ценно, что он всегда приедет, а для него ценно, что я его не предаю.

Когда есть такая команда единомышленников, с которыми ты идешь, которым ты днем и ночью можешь позвонить, когда ты знаешь, что они всегда придут, помогут, выручат, с ними можно создать любой спектакль.

12 ноября этого года нашему театру исполняется уже 55 лет. Это большой путь. Есть определенные вещи, которые сложились, и хочется их поддерживать и развивать. Надеюсь, у вас получится приехать когда-нибудь к нам в Новокуйбышевск. Мы же к вам доехали, теперь ваша очередь.

Сразу после спектакля "Король Лир". Фото: ИА KamchatkaMedia