Владимир Слабука — полковник запаса, заслуженный работник культуры Российской Федерации, лауреат нескольких творческих премий. Автор девяти публицистических книг, значительная из которых посвящена истории советских и российских органов государственной безопасности и пограничной охраны на северо-востоке страны. ИА KamchatkaMedia публикует продолжение очередного исторического исследования Владимира Викентьевича о малоизвестных страницах отношений Японии и нашей страны.
Тому, кто ветку сломал… (Часть 1)Империя до Байкала
К началу 30-х годов прошлого века в Японии недавние симпатии к Советскому Союзу стараниями официального Токио и его милитаристских кругов испарились, как вода в котелке над огнём. Москва уже рассматривалась как враг, война с которым оставалась делом времени. Политики и военные островного государства в основе своей считали необходимым развязать конфликт как можно быстрее.
О таких тенденциях, к примеру, свидетельствовала полученная советской контрразведкой стенограмма состоявшейся в июле 1931 года беседы посла Японии в СССР Коки Хирота и военного атташе Юкио Касахара с находившимся проездом в Москве генералом Дзиро Харада. Глава дипмиссии, которого в будущем ждали посты премьер-министра и министра иностранных дел, а также смертный приговор Международного военного трибунала по Дальнему Востоку, просил передать начальнику императорского генерального штаба свою точку зрения: "По вопросу о том следует ли Японии начать войну с Советским Союзом или нет, считаю необходимым, чтобы Япония стала на путь твердой политики в отношении Советского Союза. Кардинальная цель этой войны должна заключаться не столько в предохранении Японии от коммунизма, сколько в завладении советским Дальним Востоком и Восточной Сибирью".
Точка зрения Коки Хирота полностью соответствовала устремлениям официального Токио. На мой взгляд, агрессивный антисоветский вектор внешней политики Японии во многом и предопределил её стратегический союз с гитлеровской Германией. Правомерность такого вывода подтверждает и одно из положений подготовленного 28 февраля 1932 года Юкио Касахара доклада своему руководству в генеральном штабе:
"Одним из главнейших моментов нашей войны должна быть стратегическая пропаганда, путем которой нам нужно будет вовлечь западных соседей и другие государства в войну с СССР путем использования белых групп внутри и вне Союза, инородцев и всех антисоветских элементов".
Как бы там ни было, но планы подготовки войны с Советским Союзом, в 30-х годах прошлого века, активно разрабатываются на всех уровнях государственной машины империи. К числу таких документов относится и план диверсий против СССР, утвержденный начальником Мишаньской японской военной миссии (ЯВМ) подполковником Нобутакэ Цудзи 31 июля 1935 года. Он попал в руки советской контрразведки спустя десять лет, в ходе освобождения Красной Армией Маньчжурии.
План диверсий подполковника Нобутакэ Цудзи
Перевод плана диверсий сотрудники Министерства государственной безопасности СССР завершили в сентябре 1949 года, а рассекречен документ несколько месяцев назад. Столь позднее снятия грифа можно объяснить тем, что документ содержит фамилии советских граждан, завербованных японскими спецслужбами, на которых возлагались задачи проведения диверсий и шпионажа.
ЯВМ на советском Дальнем Востоке располагала широкой агентурной сетью. Камчатка в этом списке, пожалуй, составляла исключение, но только потому, что сбором разведывательных сведений на полуострове занимались другие спецслужбы Токио — военно-морская разведка и военная разведка, представленная вторым отделом штаба Цунгарской военной крепости.
Агентура Страны восходящего солнца на Камчатке существовала, но курировали её в основном не подразделения японской военной миссии.
ЯВМ исключительно для работы против России создал в 1904 году разведчик и дипломат Акаси Мотодзиро, известный также тем, что в период первой русской революции он активно снабжал партию эсеров, финских и кавказских националистов деньгами и оружием.
К моменту описываемых событий японская военная миссия представляла развернутую полицейскую структуру с множеством подразделений, сосредоточенных в основном в Маньчжурии, наделенных почти неограниченными полномочиями и большим объёмом задач. В число основных функций ЯВМ входили разведка и контрразведка, организация диверсионной деятельности в мирное и военное время на территории вероятного противника, а также подавление сопротивления и инакомыслия в оккупированных районах Китая.
Подполковник Нобутакэ Цудзи возглавлял Мишаньскую японскую военную миссию. Она имела отделения в Баньцзыхэ, Хулине, Лишучжене. Оперативные интересы Мишаньской ЯВМ распространялись на современные Приморский край и Бикинский район Хабаровского края. Населению этих территорий план диверсий Нобутакэ Цудзи, говоря строками Александра Блока, готовил "и трус, и голод, и пожар, злодеев силу, гибель правых".
Уже только разделы плана говорят о сути документа: "Подготовка к диверсиям военного времени и диверсионная деятельность мирного времени"; "Деятельность против Советского Союза"; "Связь с находящимися в СССР антисоветскими организациями (элементами) и возбуждение их"; "Усиление антисоветских организаций, находящихся в Маньчжурии" и т.д. В шести приложениях к плану конкретизируются цели, объекты, география диверсий и составы групп, на которые возлагаются задачи ведения подрывной деятельности с указанием фамилий и должностей руководителей специальных подразделений.
Титульный лист перевода плана Мишаньской ЯВМ. личный архив В. Слабуки
Цитируя документ, я буду строго придерживаться его стилистики и орфографии, которые часто не соответствуют правилам современного языка. Перед переводчиком стояла задача не литературной обработки. Требовалась максимально точная передача текста. Он очень любопытен в своей обнажающей откровенности, при этом имена закордонной агентуры в ряде случаев, как это обыкновенно делается в оперативных документах, даже имеющих высокую степень секретности, шифровались.
Следует сделать еще одну оговорку. В плане неоднократно используется аббревиатура ГПУ. Речь идет об Объединенном государственном политическом управлении. Такое название носили органы государственной безопасности Советского Союза до 1934 года. С 10 июля этого года ОГПУ вошло в состав НКВД СССР как Главное управление государственной безопасности. Но японские разведчики продолжают именовать своего главного противника по старинке.
Поскольку план диверсий Мишанской ЯВМ имел строго конфиденциальный характер, то его разработчики в формулировках не камуфлировались и честно признавались, что диверсионные операции имеют целью "еще в мирное время заставить советскую сторону стать на колени". А в период открытого вооруженного противостояния "в случае чрезвычайных событий ухватиться за предлог для открытия военных действий и таким образом облегчить и поставить в выгодные условия руководство военными операциями в Приморье".
Деятельность против Советского Союза, которая должна вестись, подчеркивалось в документе, с соблюдением строжайшей тайны, включала в себя "похищения и убийства важных личностей, поджоги важных объектов, забрасывание ядов, разрушение линий связи и прочих сооружений, распространение бактерий".
Одно из мероприятий плана Нобутакэ Цудзи в мирное время намечало убийства и похищения советских, партийных и военных работников в Хабаровске и Имане (ныне Дальнереченск). Эта миссия возлагалась на особых оперативных сотрудников ЯВМ, постоянно проживавших в Маньчжурии — белоэмигранта Мяшева и группу из четырех женщин, которую возглавляла госпожа Титович.
От них требовалось перейти границу, установить связь с командиром взвода ГПУ в станице Графской (первоначальное название Имана) и с его помощью переехать в Хабаровск. В городе диверсионной группе для выполнения задания предстояло установить связь с милиционером Василием и Лю Чан-юй. О последнем сообщалось, что он "окончил школу командиров Красной Армии, был командиром корейской воинской части". В пути от Имана до Хабаровска безопасность пяти человек диверсионной группы возлагалась на железнодорожного кондуктора Гастьяна или Гощана — давнего и хорошо законспирированного агента японской разведки.
Ещё один пункт плана ставил задачу продавцу магазина "Тун-чан" в Хулине, его фамилия не называлась, и некоему врачу Цуй ведения разведки, распространения фальшивых советских купюр, "забрасывание яда" в населенных пунктах, расположенных вдоль железнодорожной ветки, связывающей село Турий Рог с Транссибирской магистралью. Агентам ЯВМ требовалось "под видом продавцов товаров незаметно проникнуть из Данбичжэня в Турий Рог к важным пунктам на ж.д. ветке и, пользуясь фальшивыми деньгами, осуществлять поставленные цели, посредством подкупа важных лиц".
Сотрудникам военной миссии — этническим маньчжурам Цзинь Вань-фу и Чжан Хуаня ставилась задача после нелегального перехода границы, "подделав или купив виды на жительство и трудовые удостоверения, проникать в пункты назначения и, связавшись с антисоветскими элементами, выполнять поставленные задачи". Точками натурализации агентов значились село Лазо и город Уссурийск — на тот момент Ворошилов. В нём японским агентам должен был оказать помощь в получении документов и получении явок владелец парикмахерской Железнов.
Приложение № 4 плана включает в себя мероприятия "Возбуждения восстаний на советской территории и руководства ими". Мятежи Мишаньская ЯВМ надеялась спровоцировать в трех местах: на золотых приисках в верховьях реки Иман, в окрестностях села Силан на реке Бикин и в отрогах хребта Шаецуг (так в документе).
Наиболее взрывоопасной территорией Нобутакэ Цудзи считал район золотых приисков. Здесь по сведениям японцев и, видимо, при их участии, сформировались две антисоветские организации, состоящие из крестьян и горняков, приговоренных судом к принудительным работам.
Их планировалось объединить в одну боевую группу численностью до 150 человек. Перед ней стояла задача "стимулировать повстанческую деятельность антисоветских элементов, способствовать усилению их сплоченности и параллельно с диверсионными актами расширять мятеж, чтобы нанести непоправимый вред обходной Уссурийской ж.д.". Группу планировалось оснастить станковым и ручными пулеметами, винтовками, а также гранатами. Доставить оружие предполагалось по реке Иман, "подкупив жителей корейского поселка севернее горы Половинка и команды рыболовецких судов". Возглавить восстание должны были сотрудник ЯВМ Ивасаки и белоэмигрант Ивачёв.
Аналогичными функциями и оружием наделялись и две другие повстанческие группы. В село Силан кроме перечисленного снаряжения предполагалось доставить радиостанцию.
Японская армия. Начало 30-х годов 20-го в.. личный архив В. Слабуки
В приложения пятое и шестое вошли планы по формированию и функционалу диверсионных групп для действий на территории Советского Союза в угрожаемый период и с началом боевых действий. На Мишаньскую ЯВМ возлагалась задача создания 11 террористических подразделений численностью от 30 до 100 человек и четырех групп в составе 3 — 5 диверсантов. Формировались они из сотрудников японской военной миссии, регулярных частей императорской армии, пограничной охраны и жителей Маньчжурии, прошедших специальную подготовку.
Одно из диверсионных подразделений комплектовалось членами белоэмигрантского отряда самообороны из Лишучжэне. Возглавляли группу "бывший старший унтер-офицер саперных войск Сэкинэ и командир отряда самообороны Титов". Отряд частично переодевался в "форму ГПУ".
Белоэмигрантам ставилась одна из самых амбициозных и сложных задач. От них требовалось уничтожить аэродром в Спасске. Для этого "В случае, если операция будет проводиться, когда установится лед, перейти пешком через озеро Ханко, если же озеро будет уже свободно ото льда, переправиться через реку Сунгача из Лунванмяо. После переправы броском достичь пункта назначения и разрушить аэродром, в особенности же склады горючего, ангары и склады боеприпасов и вызвать беспорядки в районе сопок южнее Татьяновки и восточнее Селеновки".
Диверсионным группам, состоящим из японских военнослужащих, также ставились достаточно сложные и трудно реализуемые задачи. Например, от отряда под командованием подпоручика пехоты Нарисима в составе 70 человек требовалось "взорвав мосты и полотно железной дороги между станциями Хунхуз (ныне Буйневич) и рекой Хамухэдза 1-я, продвинуться вперед в район к юго-востоку от Бикина и влиться в повстанческую организацию для накопления сил".
Диверсионные группы в составе нескольких человек нацеливались на поджоги, убийства, отравление колодцев, людей и скота. Как правило, они начинали подготовку к террористическим действиям заблаговременно. Диверсионная группа начальника полицейского участка 1-го района Хулиня, состоящая из 5 человек, должна была "под видом советских шпионов представить дезинформацию, завербовать сотрудников ГПУ, обеспечив себе безопасность и свободу действия, после чего выполнить задачу". Она включала в себя "поджог паровозного депо в Лазо, разрушение водонапорной башни, разбрасывание листовок, убийство железнодорожных служащих, а также рабочих службы пути".
"Происходит почти неприкрытая борьба двух разведок…"
Читатель вправе спросить, оставались ли планы Нобутакэ Цудзи и его коллег на бумаге или часть из них все-таки удалось реализовать?
Засылка агентуры, её вербовка на территории советского Дальнего Востока нашими соседями велась активно. Установлено несколько случаев передачи крупных денежных сумм японскими дипломатами и квалифицированными разведчиками советским гражданам для создания на территории СССР повстанческих и террористических организаций. Регулярно проводилась переброска через границу диверсионных групп, порой численностью в несколько десятков человек. И речь я веду только о тех эпизодах подрывной деятельности японских спецслужб, которые пресечены или зафиксированы органами безопасности СССР. Часть операций той же Мишаньской ЯВМ до сего дня остаются тайной. Её сотрудники не зря ели свой хлеб, и отнюдь не старались облегчить жизнь советской контрразведке.
Но даже те данные, которыми мы располагаем, свидетельствуют о невероятно масштабной подрывной деятельности японских спецслужб против СССР. Ограничусь кратким перечислением нескольких эпизодов.
В результате агентурной разработки "Маки — Мираж", проведенной органами ОГПУ — НКВД, удалось задержать 55 агентов разведки Страны восходящего солнца из числа этнических китайцев и корейцев, имевших гражданство СССР. Также выявлены 830 сотрудничавших со спецслужбами белоэмигрантов, контрабандистов и нарушителей границы, получены данные на принадлежность к японской агентуре 64-х советских граждан.
В марте 1935 года сотрудники НКВД обезвредили японскую диверсионно-разведывательную группу в составе бывшего полковника Иннокентия Кобылкина, возглавлявшего дальневосточное подразделение Российского общевоинского союза (РОВС) и бывшего хорунжего Евлампия Переладова. Их экипировка состояла из двух маузеров, браунинга, боеприпасов к ним, термитных зарядов для поджогов, антисоветской литературы и значительной денежной суммы в рублях и долларах. Задание группа имела стандартное — шпионаж, диверсии на транспорте, военных и промышленных объектах, создание повстанческих организаций.
Задержание Кобылкина и Переладова прошло в тайне для японской разведки. Поэтому через некоторое время ЯВМ направила им в помощь Владимира Кустова, братьев Михаила и Виктора Олейниковых. Вскоре после перехода кордона они столкнулись с пограничниками. В перестрелке двое диверсантов получили смертельные ранения, третий — захвачен.
В сентябре 1936 года при переходе границы чекисты уничтожили отряд Российского фашистского союза (РФС), состоящий из 40 человек. Его возглавлял бывший колчаковский поручик Маслаков. Месяцем ранее органы безопасности задержали трех членов РФС — Ющенко, Данилова, Голубева, работавших на японскую разведку. Они также нелегально перешли границу. У них изъяли почти 100 килограммов антисоветской литературы и письма к содержателям явочных квартир на советской стороне.
На Камчатке в этот период, по определению уполномоченного НКГБ СССР по Дальнему Востоку Сергея Гоглидзе, "происходит почти неприкрытая борьба двух разведок". В 1945 — 1946 годах чекисты полуострова, работая среди интернированных рабочих и служащих японских концессионных промыслов, выявили 47 человек, продолжительное время выполнявших разведывательные задания второго отдела штаба Цунгарской военной крепости. Сотрудникам УМГБ СССР по Камчатской области также удалось расконспирировать трех квалифицированных разведчиков — капитана Моримацу Такаси, поручика Мураяма Рокуро и подпоручика Морисито Кохей.
Моримацу Такаси. Фото: личный архив В. Слабуки
Морисита Кохей. Фото: личный архив В. Слабуки
Мураяма Рокуро. Фото: личный архив В. Слабуки
Японскую резидентуру на полуострове более десяти лет возглавлял Такемацу Такео, занимавший скромную должность сторожа консульства Страны восходящего солнца в Петропавловске.
Масштабную подрывную и разведывательную деятельность против СССР Япония продолжала вплоть до начала советско-японской войны в августе 1945 года. Но двумя годами раньше, когда в Токио поняли, что их стратегический союзник гитлеровская Германия обречена на поражение в противостоянии с Советским Союзом, эта работа приобрела более скрытный и менее разнузданный характер, чем прежде. Тем не менее, к августу 1945 года японские диверсионные и террористические подразделения, нацеленные на борьбу с Советским Союзом, насчитывали около 50 тысяч человек. Их не удалось задействовать в полной мере только благодаря стремительному наступлению Красной Армии в Маньчжурии.
Не следует считать, что планы проведения диверсий, убийств, отравлений оставались исключительно на бумаге. На советском Дальнем Востоке в 30 — 40-х годах прошлого века неоднократно отмечались случаи эпизоотии в строго локализированных районах. И некоторые из задержанных японских агентов сообщали, что они получали задания на бактериологическое и токсикологическое заражения кормов для скота.
В июне 1942 года на военно-морской базе в Николаевске-на-Амуре взорвались на подводной лодке Щ-138 торпеды. Субмарина, разломившись на две части, ушла под воду. Ошвартованная рядом с Щ-138 Щ-118 получила громадную пробоину размером 5 на 1 метр. Погибли 43 человека. Следствие констатировало, что причиной трагедии стала диверсия.
Аналогичный вывод сделала комиссия, расследовавшая обстоятельства гибели подводной лодки Щ-139 во Владимиро-Ольгинской военно-морской базе в апреле 1945 года. Взрыв унес жизни 4 человек. Можно говорить, по крайней мере, о 15 фактах умышленного повреждения авиатехники на аэродромах Приморья…
Японская армия. Начало 30-х годов 20-го в.. личный архив В. Слабуки
После окончания второй мировой войны Япония некоторое время воздерживалась от недружественных акций в отношении СССР, но спустя несколько лет она спровоцировала так называемые "рыбные войны".
