Метод Гронхольма: герой нового времени

Про спектакль сложно рассказывать, потому что не хочется испортить интригу, которая сохраняется до последних минут. Именно поэтому, кстати, зрителям категорически не рекомендуют читать пьесу до того, как они посмотрят постановку. Корреспонденты ИА KamchatkaMedia пообщались с режиссёром спектакля Иваном Миневцевым и постарались поговорить о спектакле так, чтобы самое главное узнать, но и удовольствие от просмотра не испортить.

— Мой отец прочитывал все книги минимум по два раза: сначала быстро, чтобы узнать, чем всё закончилось, а потом ещё раз медленно, смакуя каждую страницу. Сколько раз можно смотреть ваш спектакль, пока не откроются все слои, все спрятанные смыслы? Что-то новое же будет открываться каждый раз?

— Да, конечно. Мне кажется, что вообще спектакли такого рода, по-настоящему актёрские спектакли, можно сколько угодно смотреть. Вот я уже смотрю несколько прогонов, и каждый раз там что-то новое возникает, радости от каких-то актёрских проявлений. Это вообще важно: я думаю, что театр на этом и строится, именно поэтому люди пересматривают некоторые спектакли по несколько раз: каждый раз это новый спектакль, потому что артист так или иначе чуть-чуть по-новому играет. Что касается смысловых слоёв, или как сейчас говорят "пасхалок", которые есть в ткани спектакля, я думаю, что два-три раза надо посмотреть, чтобы всё встало на свои места: почему это здесь так, а это здесь так... Открываются разные смыслы, и на главного героя можно под другим углом посмотреть, глубже его понять. Но вообще театр можно смотреть бесконечно. У меня есть мой личный рекорд — я знаю, что мой спектакль "Белая гвардия" в Севастополе один человек посмотрел больше 20 раз.

— А образ спектакля у вас менялся в голове от прогона к прогону, если вы каждый раз для себя что-то новое открывали?

— Нет, не менялся. Может быть, чуть-чуть, но это рабочий процесс, скорее поменялись какие-то внутренние мотивировки героев во время разбора. Но в целом замысел концептуально не поменялся — когда я приехал, я уже понимал, что хочу делать. Есть разные режиссеры и разные подходы. Кто-то до последнего дня пробует и считает, что нужно работать "по живому" — увидел артистов, вы что-то вместе придумали... Я так не могу, я должен заранее подготовиться, просчитать всё. У меня есть понимание того, что мы будем делать. Мы и так вместе придумываем, но я не могу не предложить своё, иначе зачем тогда я нужен. 

— Артистов вам предложили или у вас была возможность выбрать? Вы же первый раз на Камчатке, не знакомы с труппой.

— Я выбрал, конечно, общались по видеосвязи, я созванивался, артисты читали текст. Я многих увидел, так скажем, и выбрал тех, которые мне понравились.

— Как вам работалось с нашими актёрами?

— Артисты крупные профессионалы, вот что я могу сказать.

— Мы на Камчатке отрезаны от "большой земли", поэтому каждый раз приятно слышать от приезжих режиссёров похвалу в адрес нашей труппы, чтобы лишний раз убедиться, что у нас всё не так плохо.

— Абсолютно неплохо, абсолютно! Видал я театры, где плохо, нет, это не тот случай.

— Пьесе "Метод Гронхольма" примерно 20 лет. Её называют "метафорой современного человека". Когда я смотрела постановку, вспоминала О"Генри и его "Боливар не выдержит нас двоих", Достоевского с его "Тварь я дрожащая, или право имею". Переводчица Наталья Ванханен в предисловии к переводу упоминает Замятина и Хаксли, то есть прошлом есть образы, созвучные героям этой пьесы. Насколько для вас важна привязка к современности? Это пьеса про героя нашего времени или это всё-таки вневременнáя сущность человека? 

— Мне кажется, что актуальность этой пьесы в 21 веке очень важна в том плане, что по-моему именно в это время вместо государств появились огромные корпорации, по сути надгосударственные образования, со своей идеологией, со своими принципам, со своей политикой... Мировая история ещё не входила в такой жизненный период, когда финансовые корпорации становятся отдельными государствами. И стремление пробиться по карьерной лестнице и стать каким-то топом — это следствие мирового порядка, который организовался у нас в конце 20 — начале 21 веков. Именно офисного. Я ни дня не работал в офисе и очень далёк от этого мира, но я понимаю, что целеполагание людей об успехе как о цели жизни — успех занять большую должность, успех зарабатывать много денег, успех стать кем-то, кем он не является на самом деле, — это очень важная тема для современного мира и современного человека. Просто важнейшая! И психология здесь очень тесно сплетена с общественными явлениями, которые мы видим. Но как любая хорошая драматургия — а это хорошая драматургия, по-настоящему драматургия времени, — она, конечно же, говорит о человеке как о божественном, слабом создании, который пытается быть кем-то бóльшим, чем он является. Это многослойный пирог.

— Наталья Ванханен в предисловии к своему переводу написала, что это смешная пьеса о страшных вещах. У вас получилось объединить смешное и страшное?

— Я очень на это надеюсь.

Мне нравится, когда зал реагирует, смеется. Я надеюсь, что у нас это получилось. Очень хочется таких раскатов смеха по залу. 

— Я обратила внимание на то, как сильно меняется отношение к героям: кого жалко в начале пьесы, совсем не жалко в конце и наоборот...

— Это опять же свойство хорошей драматургии. Эти эмоциональные "американские горки", которые здесь выстроены, в прямом смысле слова работают на идею спектакля, и то, что мы в начале мы чувствуем одно, а потом противоположно другое, очень важно.

— Вы начинали как режиссёр шоу-постановок, и вот сейчас у вас серая комната, четыре человека и ничего лишнего...

— Ой, и это прекрасно!

— Этот путь от внешнего к внутреннему — признак взросления?

— Мне кажется, это такой естественный человеческий путь, путь художника. Поднадоедает немного выполнение функции. Театр — это всё-таки культурная институция, которая занимается созданием произведения искусства, и все подчинено этому. Ты здесь находишься один на один со зрителем... Вот вам понравилось, и вы приходите еще раз. Вы смеетесь, плачете и так далее. И это очень важно для режиссера, и поэтому я сделал такой выбор в своей жизни: четыре стула и павильон... И это разумный выбор.

— В этой пьесе действие происходит в одном месте в один отрезок времени. Есть довольно много фильмов, действия которых происходят в одном помещении, например, наш чудесный советский "Гараж". Вы говорили, что вам нравятся такие пьесы, в которых есть единство действия, времени и места, но их мало в современной драматургии. Как вы думаете, почему?

— Во-первых, это сложно. Во-вторых, я думаю, что драматургам это иногда и зачастую скучно. Третий фактор — желание захватить больше мира, выйти за пределы классического психологического театра, чтобы было больше автора, больше мира, больше всего на сцене. Я всегда жду такую пьесу. В Москве у меня идёт спектакль в театре "Et Cetera" "В зоне доступа" по киносценарию итальянского фильма "Идеальные незнакомцы". Там тоже всё действие происходит в единстве времени, действия, места, и мне тоже очень нравилось работать этим материалом. Когда ты работаешь с такими пьесами, ты занимаешься немного другим театром: ты занимаешься артистом, ты умираешь в артисте, и я это люблю делать. Не каждому режиссёру это нравится. Мне нравится раствориться в артисте — в такие моменты я думаю, что что-то я правильно, наверное, сделал и правильно обучился этой профессии. Поэтому жалко, что мало таких пьес.

— Кстати, об обучении. Каждый может стать режиссёром или должно быть у человека что-то врождённое? 

— Конечно, обязательно. Когда моего учителя спрашивали, что главное в режиссуре, он отвечал одно и то же всегда: образное мышление. Это безусловно то, с чем должен приходить человек. Скорее всего необходимо ещё иметь и лидерские задатки, ну и в конце концов быть немного музыкальным, потому что это всё-таки связано с музыкой, с темпом, с ритмом и так далее. Но мы сейчас говорим про классическое понимание театра, а если говорить вообще про понимание театра как явления в искусстве, то, конечно, театром может заниматься любой, кто угодно, и мы знаем примеры, когда люди без образования делали прекрасные совершенно театральные работы, возможно, не классического вида, создавая новые формы. Потому что по большому счету кто угодно и как угодно может заниматься театром, и не обязательно этому учиться. Театр может быть везде: в телефоне, на улице, на сцене. Есть такое понятие, как театр горожан. Театр — это огромное, масштабное, очень широкое поле для искусства абсолютно разных людей.

— Тот факт, что сегодня режиссёром может быть каждый, не обесценивает эту профессию?

— Ничего не может обесценивать профессию кроме пустого зала или невостребованного спектакля. Если человек востребован, если есть публика, то это уже хорошо. Её может быть больше, может быть меньше. У человека может быть 20 зрителей в одном городе, которые его любят и ходят на все его постановки в зале из пяти стульев — значит, он нужен. Понимаете: если у театра нет зрителей, значит, он никому не нужен, значит, у этого нет цены. Если есть желающие, если есть зрители, значит, это театр.

— Работа над постановкой заняла две с половиной недели. Вы первый раз на Камчатке — у вас было время что-нибудь посмотреть здесь?

— Нет, почти не было. Один свободный день у меня был, я съездил к океану. Я приехал с женой и ребенком, они чуть-чуть более активно поездили, фотографии мне показывали. 

— Ну а после премьеры удастся отдохнуть?

— Нет, я сразу уезжаю. 

— Вы когда-нибудь отдыхаете?

— Мне сложно остановиться. У меня не было отпуска примерно два с половиной года.

— А энергию где берёте?

— Конечно, в семье. Люблю заниматься дачей, деревьями. Нельзя сказать, что это какой-то отпуск, просто иногда вечером приезжаешь, отвлекаешься.

— Без людей, без текстов, без книг...

— Да, на природе, с семьёй. Всё-таки моя работа — это тесная связь с людьми, с большим количеством людей. Поэтому, конечно, иногда хочется куда-то уехать, даже просто вечер провести где-то в тени яблони.

— Вы любите ходить на свои премьеры?

— Я не могу смотреть спектакли в зале. Есть режиссёры, которые просто не смотрят свои премьеры, они уходят по городу гулять. Я не из тех, я смотрю, но мне надо забраться подальше. Я в этом плане нервный человек. 

Корреспонденты ИА KamchatkaMedia тоже побывали на премьере и поговорили после спектакля со зрителями. Мнения разделились: от "Великолепно!" до полного смятения. 

"У меня было немного другое представление о том, куда я иду. Оставляет послевкусие... Помогает посмотреть на свою собственную жизнь и на себя со стороны: кто ты, к какому типажу относишься, какое твоё место, какая твоя роль. Игра теней восхитительна была!", — рассказал нашим корреспондентам Станислав.

"Я не знаю даже, понравился мне спектакль, или нет. Мне сначала нужно осмыслить, что я увидела, а потом делать выводы. Мне надо проговорить вслух все моменты, которые у меня вызывают вопросы...", — поделилась своими впечатлениями Анастасия. 

Нам кажется, что это замечательный результат. А вы что думаете?

Елена Поддубная

Над спектаклем работали: Режиссёр – Иван Миневцев, окончил Российский институт театрального искусства — ГИТИС (режиссёрский факультет, мастерская Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова); Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств (факультет культурологии, кафедра режиссуры шоу-программ).

Является лауреатом Премии "Золотой лист" за создание лучшего актерского ансамбля в спектакле "Вишневый сад. Исповеди", Премии министерства культуры Калужской области "За лучшую режиссуру сезона" ("Тихий шорох уходящих шагов" Д. Богославского), фестиваля "Мелиховская весна", стипендии имени Анатолия Эфроса, учреждённой Фондом А.В. Эфроса и театром "Et Cetera".

Лауреат первой театральной премии Челябинского Молодежного театра "Молоток" в номинации "Лучший постановщик". По итогам сезона 2019-2020 два спектакля — "Горка" А.Житковского и "Ловушка для птиц" К.Стешика — вошли в Лонг-лист Национальной театральной премии "Золотая маска". С 2018 года является главным режиссером Челябинского молодежного театра.

Художник-постановщик — Катя Никитина, номинант "Золотой маски" 2021 года в категории "Лучшая работа художника". Специально для спектакля музыку написал известный джазовый композитор из Санкт-Петербурга Константин Хазанович. Над световым решением работал художник по свету Василий Филипчук (Новосибирский театра "Красный факел").

Смотрите полную версию на сайте >>>