30 ноября 2021. Тема буллинга, травли в школе, в последнее время все чаще возникает в медийном пространстве. Не могли обойти ее вниманием и мы, тем более, что в настоящий момент постоянный автор нашей рубрики "Правовой ликбез" практикующий юрист Светлана Титова работает над правовым просветительским проектом для детей и взрослых. В рамках проекта Светлана пишет книгу, фрагмент из которой ИА KamchatkaMedia публикует с разрешения автора.
Последние два года российское медийное пространство просто взрывают идущие один за другим общемировые флешмобы, в которых простые люди рассказывают о пережитом физическом или психологическом насилии. Самыми массовыми, пожалуй, являются #янебоюсьсказать — истории о пережитых изнасилованиях и действиях сексуального характера и #карательнаягинекология, вскрывший проблему существования и повсеместного распространения акушерской агрессии. Массовость этих флешмобов, отклик на них однозначно показывают: современное российское общество хочет говорить на темы, которые раньше были абсолютнейшим табу, и, главное, созрело для таких разговоров.
На волне успеха этих флешмобов потихоньку увеличивается количество контента на тему насилия и травли в школе. Вот уже появляются целые ветки на форумах, где люди делятся своими историями о школьных годах чудесных. Вот уже в телевизоре все чаще появляется Петрановская. Вот уже о школьном насилии говорит Комаровский, хотя его основная аудитория — начинающие родители. И нон-стопом крутятся различные ток-шоу, в которых показываются чудовищные случаи, с кровью, сексуальным насилием и непременным лжеэкспертом, который обвинит во всем компьютерные игры и интернет, скажет, что вот раньше такого не было, а сейчас…
А ещё у нас появился скулшутинг, стрельба в школах. И он нас больше не удивляет.
Нам кажется, что мы живем в невероятно жестокое время, что многого раньше не было и не могло быть. На самом деле это серьезная ошибка.
Говоря о травле в школе, мы в первую очередь должны понимать, что это не примета времени — буллинг был всегда. Ещё в 1910 году в Вене Зигмунд Фрейд и Уильям Стекел организовали конгресс под названием "О суицидах. В частности, о суициде среди учащихся средней школы", где подняли и тему травли. В России с 1882 года по распоряжению Министерства просвещения начали вести статистику самоубийств среди учащихся гимназий и студентов. Уже сам факт сбора такой информации говорит о наличии серьезной проблемы. А фильм "Чучело" (12 ) вышел на экраны в 1983 году и снят по книге 1981 года.
Англоязычные страны используют слово "буллинг". Если вы будете искать материалы о насилии в школе, вы увидите, что весь текст статей психологов состоит из англицизмов. У этого есть объективные причины: темы психологического насилия в России разработаны крайне слабо — сама идея системного их изучения идет с Запада, который, как считается, более ориентирован на защиту личности. Запад более открыт, более честен в таких вопросах, и главное — там есть развитая система психотерапевтической помощи. Естественно, законодателями мод в психологии насилия являются западные специалисты.
На мой взгляд, использование иностранного термина без его русификации в данном случае — благо, а не зло.
И вот почему.
Русское слово "травля" имеет семантическое, смысловое сходство со словами, связанными с охотой. Травля зверя собаками, притравка собак. Мне кажется, оно рождает ассоциации с русскими охотничьими традициями, рождает образы классической псовой охоты. То есть травля — что-то, имеющее значимую цель, что-то, оканчивающееся получением ценной добычи.
Английское "буллинг" происходит от слова "булл" — бык. Значит, буллинг, это быкование, БЫЧКА. Короткое, резкое, мерзкое и криминальное слово. Абсолютно бессмысленный, кровавый процесс, не имеющий ни цели, ни смысла.
По-моему, буллинг — чудесное слово. И мне хотелось бы использовать именно его.
Что мы знаем о буллинге? Что это серьезная психолого-педагогическая проблема. Что она распространена повсеместно и была всегда. В её основе лежит биологический принцип "выживает сильнейший". И вот здесь начинается самая главная ошибка, создающая почву для буллинга и дающая возможность самого его существования в современном обществе.
Я не педагог, я юрист, но частенько работаю с подростками. И мне, человеку, не прошедшему путь профдеформации педагога, хотелось бы выделить и обобщить основные заблуждения о травле в детских и подростковых коллективах. Эти заблуждения — питательная среда для буллинга, и пока мы не искореним их, проблема будет становиться все тяжелее и тяжелее.
Самое страшное и опасное заблуждение укладывается в наиболее распространенную позицию "вот никого не травят, а тебя травят, у всех все нормально, а ты…".
В России испокон веку была довольно сложная, негативная установка относительно личности жертвы. Жизнь у нас тяжелая: вся страна — зона рискованного земледелия с кошмарными климатическими условиями, неурожаями, внешним врагом и своими родными внутренними медведями. Выживание всегда стоило нашему народу нечеловеческих усилий. Это сформировало в нас однозначную установку "живи и работай, не надеясь на лучшее". В таких тяжелых условиях позиция "сам виноват" — защитная реакция, позволяющая абстрагироваться от тягот существования. И вот мы во всем и всегда виним жертву, а не преступника. Жертву изнасилования у нас, конечно, пожалеют, но, в то же время, зачем она надела такую короткую юбку? Жертва домашнего насилия сама спровоцировала домашнего тирана. Ограбленный не следит за своим имуществом, а то и вовсе — заслужил, буржуй. А в основе этой агрессии — суеверное "конечно, он сам виноват, я вот человек приличный и со мной такого никогда не случится; жертвой становится только ни на что негодный слабак". Аглаю медведь съел, потому что она на Спас пошла в лес за хворостом. Вот дура! Я-то умный, я на Спас в лес не пойду. Но мы ведь понимаем, что медведи едят людей всегда, ориентируясь исключительно на своё желание, и не следят за календарем церковно-славянских праздников. Пример кажется смешным? Конечно. Но вот ситуация, полностью ему аналогичная. Девушка выпивает в малознакомой компании, теряет контроль над собой и становится жертвой группового изнасилования. Кто виноват? Конечно же, напившаяся девушка. Вопрос чисто юридический: какое действие представляет бОльшую социальную опасность — употребление алкоголя на вечеринке или участие в групповом изнасиловании?
Одной из важнейших составных частей юридической науки является криминология. Это наука о преступлении. Объектом её изучения является весь механизм преступления и преступности. Криминология — наука прикладная. Её выводы положены в основу уголовного законодательства каждой развитой страны. В рабочей группе, разрабатывавшей проект действующего сейчас уголовного кодекса Российской Федерации, были криминологи.
И вот в этой серьезной, солидной науке имеется отрасль-изгой — виктимология. Виктимология — наука о жертве, о том, что делает человека жертвой преступления и как личностные данные жертвы влияют на преступника.
Очень долго криминология придерживалась курса на так называемую позитивистскую криминологию. В двух словах: преступник — это хищник, жертва — нечего было к хищникам соваться. Вот если бы все жертвы проявляли должную осмотрительность, преступлений было бы куда меньше. Научные основы позитивистской криминологии и виктимологии — антропология и фрейдизм. Социальные основы позитивистской криминологии теснейшим образом связаны на Западе с эмансипацией чернокожего населения, вырвавшегося из цепей и тут же начавшего, по мнению белого большинства, творить беспредел, у нас — с тиранией класса-гегемона над рабочими и крестьянами (вставай, проклятьем заклейменный).
А потом, в 60-70-е, всю позитивистскую идею ураганом снесла радикальная виктимология, представители которой популярно разъяснили массам, что вся идея вины жертвы насаждается исключительно ради повышения продаж средств самообороны. И в криминологии наступил ренессанс. Резко выяснилось, что статистические данные и масштабные исследования не дают однозначного вывода о связи поведения жертвы и поведения преступника, что уже давно и успешно сформировалась "беловоротничковая преступность", напрочь противоречащая всем постулатам позитивистской криминологии, что преступное поведение возникает и развивается в прямой зависимости с социокультурными изменениями.
На сегодняшний день виктимологии как науки больше не существует. Это глобальный научный процесс. Теории, положенные в основу виктимологии, опровергнуты.
Современная виктимология — это профайлинг (анализ действий конкретного преступника или преступной группы для предотвращения совершения новых преступлений) и процессуальная виктимология (действия по сбору и анализу информации, необходимой для правовой оценки и квалификации деяния).
Когда меня спрашивают, могу ли я привести пример преступления, где личность жертвы имеет определяющее значение, я мнусь, жмусь, а потом выдаю дифференцирование составов 131 статьи и 132 — изнасилования и действий сексуального характера. Вот там, да, там все зависит от жертвы: изнасилование возможно только в отношении женщины в силу его определения. Все остальные варианты квалифицируются по 132 статье. Больше я примеров привести не могу.
Наш преподаватель — на всю Россию известный ученый, правоприменитель-практик, профессор Игорь Яковлевич Гонтарь — нам часто задавал вопрос: какая виктимность у несовершеннолетних? Мы долго думали и отвечали: "нуууу, такаааааая, большаааааая". Игорь Яковлевич тихо матерился и в очередной раз заставлял нас хотя бы попробовать запомнить: виктимность несовершеннолетних абсолютна! Это означает, что ребенок может стать жертвой вне какой-либо зависимости от своих действий. Как человек, находящийся в коме. Поэтому поведение жертвы абсолютно не важно.
Но что мы видим и слышим в быту? Его травят, потому что он не вписывается в коллектив. Его травят, потому что он толстый/хромой/глупый/слабый. Ему просто нужно измениться, влиться в коллектив. А самое страшное — его травят за то, что он… И вновь: что опаснее? Прием алкоголя или совершение изнасилования? Что за грех такой — быть толстым — что за него следует такое наказание?
Перекладывая вину на жертву, мы оправдываем преступника и создаем почву для новых преступлений! В западных странах это называется виктимблэйминг — обвинение жертвы. И с ним очень активно борются. В нашем обществе, к сожалению, виктимблейминг — прям народная забава.
Сейчас мои слова наверняка у многих вызывают отторжение. Потому что субъективный опыт подсказывает: травят отличающихся, а травля в детском коллективе для взрослого — проблема, раздражающий фактор.
Я приведу вам другой пример.
Учебный фильм для студентов юридических вузов о суде над Андреем Чикатило. Кадры из зала суда. Называется "Последнее слово Чикатило" (18 ), доступен на ютубе (18 ). Кошмарные кадры. Невыносимое горе родителей жертв. В зале более 40 сотрудников милиции, пытающихся не допустить самосуда. Камера специально останавливается на милиционере, который сидит на стуле (а обязан стоять в оцеплении) и тяжело дышит. Взрослому мужчине, сотруднику правоохранительных органов, стало плохо в зале суда: психика не выдержала. Женщин-милиционеров в зале нет — их просто сразу отсеяли. В зале крики, стоны, люди теряют сознание.
А вот комментарий к этому видео. Комментарий молодой женщины: "Эти орущие бабки выглядят более сумасшедшими, чем сам Чикатило". У комментария 54 лайка. Вот он, виктимблэйминг. Вот оно, поражение общественного сознания.
Неубедительно?
Еще пример.
Новость в паблике одного российского города. 19-летний инструктор по йоге изнасиловал 57-летнюю клиентку. После изнасилования сказал, что ей все равно никто не поверит. Новость снабжена фотографией потерпевшей — обычная, молодая ещё женщина. Комментарии: "посмотрите на её похотливое лицо! Это она его изнасиловала!", "да она радоваться должна!", "судя по её лицу, не все так плохо было".
В чем виновата эта женщина? В том, что ей 57 лет?
Мы с вами хотим жить в обществе, которое оправдывает преступника и винит жертву? Мы с вами хотим бояться сказать о преступлении, потому что нас могут затравить виктимблеймеры?
Так виноват полноватый Вася в том, что его травят в школе?
Ничто не защитит от травли. Можно быть самым умным, красивым, стройным и все равно стать объектом травли. Дело не в объекте, а в субъектах. Дело в той самой питательной почве, которую мы, взрослые, создаем для буллинга в детских коллективах.
По роду деятельности мы часто вступаем в интернет-дискуссии для сбора и анализа общественного мнения. Заметили интересный тип реакции представителей педагогического сообщества и школьных администраций на контент о буллинге в школе. "Нет, у нас такого не бывает!" А КАКОЕ у вас тогда бывает? Какое? Какой градус насилия можно считать нормативным?
"Да ну что вы, в нашей школе такое невозможно!" "Да ну нет же, наши дети на такое не способны!"
А ещё хуже: да мы тоже в школе дрались, и тёмные устраивали, и ничего, нормальными выросли.
Установка на занижение масштаба проблемы — вернейший путь к катастрофе. Один из главных принципов российского уголовного законодательства — принцип неотвратимости наказания. Юристы и правоохранительные органы изо всех сил борются с латентностью (скрытостью преступлений), страхом и нежеланием потерпевших обращаться за защитой своих прав и интересов. А общество тем временем говорит потерпевшим: да ладно, ну что такого произошло? Ну толкнул он тебя пару раз, и что? Переживешь.
— Да ты с чего это взял?
— Да я вообще не это имел в виду!
— Никто тебя не травит, ты все это надумываешь!
Этот прием называется газлайтинг. Манипулятивная практика, направленная на подавление воли. Жертве транслируется, что его проблемы — мелочь, а чувства, которые он испытывает из-за них — его личная вина. Жертве прививаются сомнения в своей адекватности, своем интеллекте, правильности своих действий.
Ребенок обращается за помощью. Это стоит ему огромных усилий. Это волевой акт. Потом что обратиться за помощью — это в нашей культуре стукачество, признание собственной слабости, дистанцирование от коллектива. Назад для ребенка дороги нет. И вот он приходит рассказывает о проблеме, а ему с натянутой улыбкой заявляют: "Ну что ты, Коля, напридумывал ужасов! Ну иди, иди, разберемся". И все, можно дальше заниматься хозяйственными вопросами, не отвлекаясь на пустяки.
Каждый эпизод травли может перейти в причинения вреда здоровью, попытку самоубийства, скулшутинг. И тогда сидеть всем. Позиция относительно школьной травли должна быть однозначной: выявили — значит, на приборной доске горят красные лампочки, самолет уходит в штопор, и все усилия должны быть направлены на устранение проблемы.
Интересно, что когда забиваешь запрос на сайте Ленинской библиотеки, крупнейшей библиотеки нашей страны, про травлю в школе, ничего особо ценного не вылезает. Приходится очень долго искать. Зато на запрос "травля взрослых" система выдаёт кучу информации. Мне очень понравился автореферат диссертации "Травля в коллективах кафедры русской словесности". Ноль полезной информации, зато какая постановка вопроса! И везде — если речь идет о травле детей — это психологические проблемы, а если о травле взрослых — психологический террор. Вот такая постановка масштабов.
Мы работаем со взрослыми, в частности, проводим обучение взрослых. И для взрослых есть целые линии обучения, направленных на предупреждение травли в коллективе, командообразование, улучшение психологического климата. Крутые специалисты по заданию работодателя разъясняют вот это вот все, что я вам говорю, работникам, оказывают им психологическую поддержку. Потому что отношения во взрослом коллективе монетизируются. Есть внутренний конфликт — снижается прибыль. А прибыль — это уже ого-го, это уже важно.
Когда родитель охотнее и быстрее бежит в школу? Когда его ребенка изо дня в день называют уродливым или когда ему разбили телефон за 40 тысяч?
"Ну назвал он тебя уродом, а ты ему дай сдачи!". "Они тебя толкают, а ты защищайся!"
Что мы транслируем ребенку? Что силой можно прекратить психологическое насилие? В 14 лет этот ребенок станет субъектом уголовной ответственности по большинству составов преступлений против жизни и здоровья. Взрослый человек не может разобраться с пределами допустимой обороны! Я, юрист, не могу разобраться, почему в законе одно, а в судебной практике другое. Но ребенку прививается принцип "дай сдачи!". Зато если разбили айфон, всё, начинается военная операция против администрации школы и родителей обидчика.
Дети — это та реальность, в которой мы с вами будем жить через 10-15 лет. Посмотрите на своего ребенка, и вы увидите Россию 2030-40-х. Поэтому психическое здоровье детей — единственная реальная инвестиция в развитие страны. Мы строим гражданское общество. Гражданское общество нетерпимо к любому насилию, абсолютно любому. В гражданском обществе нет допустимых пределов насилия, не виновата жертва, имущество не стоит дороже психического здоровья. Травля в школе — это элемент взросления детей. Да, она была и будет всегда, но наша задача, задача взрослых, сформировать в детях уверенность в её недопустимости: оперативно реагировать на сообщения о травле, вести профилактику, снять всякую ответственность с жертвы, и помочь. Помочь одинаково и жертве, и обидчику.
Самое страшное в работе с людьми, не только с маленькими — это формализм. Желание сделать так, чтобы внешне все выглядело приличненько, а как уж оно на самом деле — неважно.
В одном из интервью Григорий Сергеев, создатель всероссийского поискового спасательного отряда "ЛизаAlert", сказал на вопрос о том, почему розыск детей в России так сложен, почему государство не хочет максимально упростить все процедуры ради ускорения темпов розыска:
"У системы нет цели меняться и становиться эффективной. У системы цель — работать".
Да, объективно школа и загруженные мыслями о добыче пропитания родители не могут полностью погрузиться в проблемы каждого конкретного ребенка. Невозможно без ресурсов лепить из каждого личность. Именно поэтому общество должно встать горой на защиту детства, родительства и школьного образования. Само общество должно культивировать в себе установки на создание благоприятной среды для роста личности и полностью отказаться от малейших проявлений формального подхода к воспитанию.
А где этот формализм? Везде и всюду.
Доходит до смешного.
Однажды мы организовывали конференцию "Травля в школе: что мне делать?". Мы начали искать списки рекомендованных для педагогов и психологов фильмов о травле. Что же мы увидели?
"Что-то не так с Кевином" (18 ), "Школа" (18 ) Гай Германики, её же "Все умрут, а я останусь" (18 ), "Слон" (18 ) Гаса ван Сента про стрельбу в Колумбине, эстонский фильм "Класс" (16 ) и, конечно же, "Чучело" (12 ). И куча разного артхауса, который довольно сложно воспринимать, будучи трезвым. И этот список кочует из одной статьи в другую. Нашли даже официальные рекомендации МинОбра одной из областей о совместном с детьми просмотре на классных часах фильма "Класс" (16 ).
Мы отсмотрели и эти фильмы, и еще кучу известных и неизвестных, и теперь мучаемся вопросом: а как их смотреть с детьми?
"Что-то не так с Кевином" (18 ) — чудесный, очень глубокий и страшный фильм. Но он вообще не о буллинге. У мальчика там в школе все замечательно. Это фильм об итогах репродуктивного насилия — послеродовой депрессии, сломавшей жизнь и ребенку, и матери. О принятии горя, об истинной любви к ребенку. Но вообще не о буллинге!
Фильмы Гай Германики о моём поколении — о детях, рожденных в 89-90 году. Современные подростки уже совсем другие и её философии не понимают. Кроме того, её фильмы транслируют жутчайший негативизм к школе.
"Слон" (18 ) — кошмарно нудный и не имеющий ни малейшего нравственного посыла. Да, это реконструкция событий в школе Колумбайн, которые как раз привлекли общественное внимание к проблемам травли в школе и дали нам используемый сейчас по всему миру термин "скулшутинг". Беда этого фильма в том, что реальных ребят, устроивших стрельбу, в школе не травили! У них была абсолютно иная ситуация. И современные подростки о ней знают лучше нас, потому что школьные стрелки стали культовыми медийными персонажами и очень популярны.
"Чучело" (12 ) просто слишком старый фильм. Интересен ли он современным детям? Мы же с вами не смотрим "Броненосец Потемкин" после работы.
Эстонский фильм "Класс" (16 ). Вот он про буллинг. Его, я считаю, обязан знать наизусть каждый родитель и педагог. Потому что именно в этом фильме без прикрас показывается, к чему приводит безразличие взрослых, их желаний отделаться от детских проблем — пускай сами разбираются. Но у этого фильма рейтинг 16 ! Как его смотреть с детьми? В 16 многие школу уже заканчивают. А самое главное: центральная сюжетообразующая сцена фильма, собственно, кульминация, –гомосексуальное изнасилование (да простят меня коллеги-юристы за некорректный термин). Как это смотреть с детьми? И нужно ли?
Формализм даже здесь. Даже в статьях, которые готовятся вроде бы для решения проблемы. Потому что создатели этих статей даже не пытаются вникнуть в суть проблемы, просто перетаскивают информацию из одного материала в другой.
А что на самом деле? А на самом деле буллинг — одна из центровых тем западного молодежного кино. Какие у нас суперпремьеры последних лет? Ремейк "Оно" Стивена Кинга. Да, у него рейтинг 18 . Но дети, поверьте, его уже посмотрели. Они его уже, скорее всего, знают наизусть. А этот фильм ведь о буллинге. Почему в маленьком городке заводится это чудовище? Потому что там правит безразличие. Безразличие ко всему. К хулиганам, которые избивают любого отличного от них. К безработице. К медленной гибели единственного в городе завода. К исчезновениям людей. Книги Стивена Кинга — вообще энциклопедия жизни мелких американских городов. В книге, и в фильмах по книге, кажется тоже, есть очень показательный момент. Хулиганы избивают подростка, одного из главных героев. В это время мимо них проезжает машина. Человек в машине видит избиение, но проезжает мимо, ничего не предпринимая. У этой сцены есть историческая натура. Образ чудовища Пенивайза списан с более чем реального сексуального маньяка Джона Уэйна Гейси, "убийцы-клоуна". Очень известный в англоязычных странах маньяк. 33 доказанных жертвы. Могло бы быть на одну меньше, если бы машина не проехала мимо, когда он заталкивал в багажник еще живого мальчика.
А есть еще фильмы "Колдовство" (12 ), "Бойся своих желаний" (12 ), "Подружки" (12 ) и сотни других молодежных лент с низким возрастным рейтингом. Не нужно искать тяжелый артхаус. Буллинг освещается в том кино, которое действительно интересно детям. Просто посмотрите эти фильмы с детьми, обсудите их, и вы увидите, что дети вас поняли. Потому что вы говорите теперь на понятном им языке.
Буллинг в школе — это не дело детей. Это дело взрослых. Мы создаем условия, при которых возможна травля. Создаем их своим безразличием, виктимблеймингом, формализмом, желанием скинуть проблемы с себя. Нам кажется, что детский коллектив как-то сам себя отрегулирует и вылечит. Нет, так не бывает. Такие проблемы сами по себе не решаются. Нужно максимально привлекать внимание к проблеме, постоянно транслировать детям и взрослым: ты не виноват, дело не в тебе, ты не одинок, проблему можно решить, только расскажи, не держи в себе! И давайте начинать с себя, со взрослых.